два года до нее. Однажды вечером, попивая пиво с репортерами из Post-Dispatch, она поклялась, что если Линди успешно совершит перелет из Нью-Йорка в Париж, она воспримет это как знак того, что ей следует изменить свою жизнь. 21 мая 1927 года она проснулась под заголовками газет, которые гласили: "Линдберг сделал это!". Авантюрист совершил первый одиночный перелет - длиной в тридцать три часа - через Атлантический океан.
Тот факт, что Линдберг сделал это на самолете "Дух Сент-Луиса", стал решающим фактором. Микки бросила свою работу и больше никогда не оглядывалась назад.
Узнав о том, как весело проводит время Дороти, второй пилот ее старой модели T, работая гидом в Нью-Мексико, Микки отправилась на Запад, чтобы вступить в ряды "девушек Харви".
До того как в поездах повышенной проходимости появились вагоны-рестораны, сеть Fred Harvey славилась красотой и ловкостью официанток, обслуживавших ее пригородные рестораны на железнодорожных станциях. В конце 1920-х годов компания Харви занялась другими видами туризма. В Нью-Мексико Микки была привлечена для сопровождения пассажиров поездов дальнего следования в поездке, известной как "Индейский обход". Она встречала их на станции, одетая в тревожную китчевую форму, состоящую из рубашки цвета хаки, яркой вельветовой блузки, пояса пончо, серебряного кушака и, "самое ужасное из всего, жесткой шляпы Стетсона". Ее работа заключалась в том, чтобы обучать туристов (или "чуваков", как ей было велено их называть) местному фольклору, когда их перевозили между деревнями коренных американцев, ранчо, музеями, сувенирными магазинами, торгующими куклами качина и серебряными изделиями навахо, и, неизбежно, отелем, принадлежащим компании Харви. Она совершала конные прогулки под луной, посещала вечеринки, где лилась текила и кукурузный ликер, и составляла компанию археологам и туберкулезным миллионерам, одетым в ботинки Levi's, сапоги и банданы.
Она оставалась в Нью-Мексико до тех пор, пока Ханна, обеспокоенная тем, что ее дочь сошла с рельсов, не нанесла неожиданный визит и не предложила оплатить ее обучение в аспирантуре. В январе 1928 года, в возрасте двадцати трех лет, Микки переехала в Нью-Йорк, чтобы поступить в Колумбийский университет.
Богемная сторона Микки вновь проявилась на Манхэттене. Она сняла комнату на Сорок пятой улице, где повесила атласные занавески, украшенные китайскими драконами. Она пила джин из ванны и коктейли "Бакарди" в спикизи, ездила на поезде "А" в Гарлем, где стала настолько завсегдатаем ночных клубов, что У.К. Хэнди, широко известный как отец блюза, подарил ей копию своего портрета с автографом, написанного мексиканским художником Мигелем Коваррубиасом. Старый друг из Сент-Луиса, Дейви Лот, предложил ей подменить его в качестве репортера New York World; одним из первых ее заданий стал двухсерийный репортаж о торговле опиумом в Нью-Йорке. Когда наступило лето, она провела месяц в Таосе с Коваррубиасом и его подругой, снимая дом, в котором когда-то жил Д. Х. Лоуренс, искавший утопию в дикой природе.
Ее амбиции стать геологом закончились, когда она вернулась в Нью-Йорк. Когда Микки рапсодировала над текстурой кальцита в лаборатории Колумбийского университета, коллега-мужчина попытался остановить ее, сказав: "Наука - это не серия картин и стихов, знаете ли".
Хотя она была оскорблена, ей пришлось признать, что он прав. С неохотой она согласилась: ее будущее будет связано со словами, а не с камнями.
После того как Микки получила свой первый опыт работы в газете, Дэйви Лот, который со временем сам стал автором пятидесяти нехудожественных книг, пригласил ее отправиться в Европу, чтобы помочь ему в написании биографии Роберта и Элизабет Баррет Браунинг. В Венеции она каталась на гондоле и мельком увидела Бенито Муссолини - по крайней мере, ей показалось, что это был он, - стоящего на ступеньках на пьяцце. В Париже, где она быстро заработала деньги, работая гидом, она познакомилась с Ребеккой Уэст, у которой только что закончился роман с чикагским ухажером ее сестры Хелен, Джоном Гантером. Это стало началом пожизненной переписки с английской писательницей, которая не уступала Микки ни в эклектичности интересов, ни в интенсивности романтической жизни.
В Лондоне, чтобы продолжить исследования Браунингов, Микки завязала еще одну долгосрочную связь: с большим круглым читальным залом Британской библиотеки, в который она возвращалась много раз, всегда занимая место в проходе K.
Во время своих ранних приключений Микки не переставала писать. В основном ее проза принимала форму переписки с семьей и друзьями. Те, кто получал ее напечатанные на машинке письма - почти все они были напечатаны с одинарным интервалом и заполняли страницы от края до края, - считали себя счастливчиками. Микки была прирожденной рассказчицей, обладала пронзительным остроумием и умела подмечать детали. Хотя она была внимательна к движениям своего сердца, она могла говорить так же увлекательно, как ворчливый монолог в среднезападной пивной.
"Лиссабон полностью построен на склонах нескольких гор", - писала она матери во время своей первой поездки в Европу. "Какое-то время они делают вид, что не знают этого, а потом сразу же капитулируют и дают вам огромные лестницы, соединяющие улицу с улицей". Из Лондона она написала отцу о знаменитом сопрано: "Вчера мы обедали с Ребеккой, и я упомянула Урсулу Гревилл, а она сказала: "О да. Она сумасшедшая, знаете ли, совсем сумасшедшая". Как будто она сама не была такой".
Ее писательский дар возник благодаря привычке, которая была у нее с детства. Всякий раз, когда с ней что-то случалось - смешное, прозаическое, фантастика - она подсознательно превращала его в анекдот, который мог бы развлечь ее родителей, братьев и сестер в салоне в Сент-Луисе. Ее собственная семья - образованная, конкурентоспособная, наблюдательная - была ее идеальной публикой. В голове она постоянно сочиняла письмо Ханне или Хелен.
Без ведома Микки ее шурин Митчелл Доусон - муж Роуз был еще одним любимым корреспондентом - отправил несколько ее писем из Нью-Мексико в журнал New Yorker. Литературный редактор журнала, Кэтрин Энджелл, отклонила их, сказав, что ее работы "слишком далеко к западу от Гудзона", но призвала ее продолжать писать. Микки упорствовала до тех пор, пока одна из ее виньеток, вполне мидтаунская запись разговора за обедом, не была принята. Начальная строка "Прекрасной дамы" продемонстрировала талант Микки записывать интересные фрагменты диалога: "Знаешь, - вдруг сказала я, к своему ужасу, - ты забавная особа, раз вышла за него замуж".
Речь шла о Лесли Наст, дебютантке, которую Микки знал еще по Чикаго. Двадцатитрехлетняя Лесли, ровесница Микки, вышла замуж за Конде Монтроза Наста, который был старше ее на тридцать лет и являлся издателем "Ярмарки тщеславия", главного конкурента "Нью-Йоркера". "Забавная"
